tymofiy | Entries tagged with history

У 1941му мій дід Тимофій, комуніст з донбаського села, не став чекати підходу німців, і записався служити на бронепоїзд. Можливо, знаючи про події 30-х і роль у них сільських активістів, у нього були і інші резони швидко покинути рідні краї. Його дружина пішла на санітарний поїзд.

Під час війни одного разу так випало, що їхні поїзди зупинились на одній станції, і можна було зустрітись. Можна було навіть попросити про перевід дружини до нього, санітаркою на бронепоїзд. Він було і збирався так зробити, але сослуживець відрадив. «Красива в тебе дружина. Якщо ти її переведеш, то в наступному бою тебе настигне шальна пуля, а санітарку візьме собі командир.» Поїзди поїхали далі окремо.

Вернувся дід цілим, пощастило. З собою привіз акордеон та ящик годинників. На пам'ять. Любив потім їх перебирати.

Якось моя мама, піонерка з яскравими очима, запросила його провести в школі урок пам'яті. Він не пішов. І їй розповідати про війну не схотів. «Мала ще».

— А що, війна інакша була, ніж розказують і пишуть? — спитала мама.

— Неправда то все, — коротко відповів дід.

Художники, торопясь, разрисовывали знамена. На одной стороне — значек с дубовым венком и словом «Гвардия», номер и наименование воинской части. На другой — лозунг, клич, призывающий на битву: «За Родину! За Сталина!»

— Тут явная путаница — одно противоречит другому…

В мастерской возникло волнение. Директор шариком покатился к выходу. Задребезжали тонкие остекленные двери. Послышался скрип сапог. В залу вошла генеральская, зеленого сукна, шуба, увенчанная высокой каракулевой папахой. Не желая тянуться перед генералом, мы отошли к стене.

— Выполнено ваше задание, товарищ генерал. Все силы были мобилизованы. Результат налицо — готово!

— Показывайте.

Перед ним развернули бархат, отяжеленный золотой бахромой. Дубовая листва, живая и светлая, как–бы омытая дождями, зеленела на гвардейском венке.

— Недурно. Переверните.

Всмотрелся. Неопределенно хмыкнул. Задумался.

— Где у вас тут телефон?

В мастерской директор Всекохудожника имел только маленькую конторку, отгороженную фанерными щитами. Художники, канительщицы, обшивавшие знамена, несколько человек военных, приехавших с генералом, все притихли. Трещал телефонный диск, стучал рычаг, раздавались крики:

— Кремль! Кремль!

В Кремле была своя телефонная сеть. Не имея кремлевской «вертушки», соединиться почти нельзя. Только имя Щербакова, его властные грубоватые окрики и какой–то условный магический номер помогли ему пробиться через сложную систему коммутаторов и соединиться… впервые в жизни я видел человека, который запросто разговаривал с божеством по телефону.

— …насчет знамен, Иосиф Виссарионович. Они готовы… Да, конечно, как было сказано — за родину, за Сталина… Может, оставить так? Художники не успеют сегодня… К утру? А вы поедете? Нет?.. Ехать мне одному?.. Хорошо. Так и сделаем… Есть. Так и сделаем. Есть.

Положив трубку, генерал облокотился на стол. Ладонью потер лоб. Тяжело отодвинул кресло, поднялся. В сдвинутой на затылок серой папахе вышел в залу.

— Небольшая переделка, — сказал он, обращаясь к директору. — Немного, всего на одной стороне. И чтобы к утру готово было. Что? Полукругом — крупно, широко — расположите: За Родину! Нет, нет, только это… одно… За Родину!

Тонкие хромовые сапоги, скрипя, вынесли папаху я шубу из залы. В мастерской стояла тишина, как над раскрытой могилой, в которую только–что опустили гроб. Юхнов, прикусив губу, удерживал смех. У всех животы распирало от смеха. Мы скользнули в вестибюль, рванули дверь на улицу. Из глоток вырвался неудержимый, клокочущий хохот. По отлогому скату улицы полз, шурша, и попался под ноги Юхнову лоскут бумаги. Юхнов наступил и только тогда мы заметили, что это — половинка разодранного портрета Сталина. Наступили оба тяжелыми, окованными железом солдатскими сапогами и растоптали лицо идола.

© «Освобождение души», Михаил Коряков, 1952, Нью–Йорк.

Вроде бы и эмигрантская клевета, но ведь действительно, на гвардейских знаменах лика величайшего гения всех времен и народов нет. Ленин — есть. Родина — есть. Смерть немецким захватчикам — на месте. А вот вдохновителя свершений и побед — нету, пусть даже до войны его образ печатали даже на школьных тетрадках.

С чего же у Иосифа Виссарионовича в сентябре 1941 внезапно прорезалась такая скромность? Отчего его имя, столь вдохновлявшее трудящихся предыдущие десять лет, не написать на самом вдохновительном символе — боевом знамени? Да ещё и в тот критичный момент, когда враг подступает к Москве, и войскам всякий плюс к морали очень нужен?

Потому и не написал. Понимал потому как, что его имя и профиль солдат позовут не на подвиг, а к размышлению о том кто виноват, и имеет ли смысл за эту сволочь умирать.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–42 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города, потому что не было другого выхода. Какой–нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду. Повторяю, у нас были ошибки, первые два года наша армия вынуждена была отступать, выходило так, что не овладели событиями, не совладали с создавшимся положением. Однако русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы все–таки с событиями справимся.

Так В. И. Сталин оценил ситуацию лично. И предпочел не злить выжидающий народ в опасный момент без нужды.

Довга і цікава історія про те, чим саме наші предки Сапієнсів перемогли усі інші види прадавніх людей, про користь чуток, про устрій суспільств та про видумки, на котрих лише наші суспільства і тримаються.

(Мій переклад ще однієї глави з чудової книжки «Коротка історія людства»)

https://medium.com/@istoria_ludstva/%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE-%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D1%8C-c32b4d95216d#.p8cv2vmeb

И в этом я с т. Путиным полностью и искренне согласен.

( Read more... )

Законы предназначены для разграничения баронских наделов и для урегулирования отношений между простолюдинами. В случае противоречия между законом и волей сюзерена закон либо игнорируется, либо изменяется.

Соблюдение законов является обязанностью любого простолюдина, что не гарантирует неприменение к нему санкций со стороны баронов. Законы не применяются для регулирования отношений и конфликтов между баронами, они разрешаются в соответствии со статусом сторон и их положением на феодальной лестнице (близостью к сюзерену). Феодальна Україна від Діброва.

Иллюстрация:

Вобщем началось всё с того как ребят начала оформлять на ресепшене СУКА И МРАЗЬ ПАГАНАЯ, которая при оформлении документов просила на 4 номера 8 паспортов,и визжала чтобы мы тише себя вели!! НО ОНА ЖЕ БЛЯТЬ ДОЛЖНА БЫЛА МОЛЧА НАС ОФОРМИТЬ И ВСЕ БЫ ПОШЛИ НОРМАЛЬНО СПАТЬ В СВОИ ГРЁБАННЫЕ НОМЕРА!! (ОНА ДОЛЖНА БЫЛА ОБЛИЗАТЬ КЛИЕНТОВ) тем более таких!!!! Нам это естейственно не понравилось и тут началось.............. прибыла машина ГНР, они думали что щас всех поломают, но не тут то было, Эрик с Жиганом их там так построили что приехала вторая машина ГНР))) вы думаете тут всё закончиться и все успокоются, хер там!!! Приехал наряд мусоров))))) полная машина, и старший среди них (старлей) был толи бухим толи укуренный, толи таблеток наглатался)))))

Даже есть полное видео о том, как мажоры «строили» администраторшу, возомнившую себе невесть что — что, мол, благородные доны должны как все постояльны предъявить по паспорту на каждое койкоместо, а не на номер.

И как потом приехала милиция и охрана, но, имея понятие, за холопку княжеских тиунов сильно журить не стала, токмо поснимала на мобилку.

Полнейший и нагляднейший пример. Однако, картина была бы неполна без рассмотрения темы «а откуда ж оно такое взялось?». В комментах к сергеевой статье на Правде даже резвятся какие-то идиоты, вещающие «а помнится, была держава…». Взять бы да приложить томиком классиков, блля.

Ведь вопрос в том, что в наших странах права и законы применятся выборочно, они, как и демократические ритуалы, являются ширмой для других, гораздо более неумолимых экономико-политических процессов. В которых деньги решают далеко не всё, но гораздо большую роль играют связи и положение в системе. Узнали?

Не где-нибудь, а именно в кругу номенклатурщиков довелось мне услышать любопытную мысль: пропасть между ними и обычным советским населением такова, что начиная с определенного уровня номенклатурные чины живут как бы вовсе не в СССР, а в некоей спецстране.

Рядовые советские граждане отгорожены от этой спецстраны так же тщательно, как и от любой другой заграницы. И в стране этой, которую можно условно назвать Номенклатурия, все свое, специальное: специальные жилые дома, возводимые специальными строительно-монтажными управлениями; специальные дачи и пансионаты; специальные санатории, больницы и поликлиники; спецпродукты, продаваемые в спецмагазинах; спецстоловые, спецбуфеты и спецпарикмахерские; спецавтобазы, бензоколонки и номера на автомашинах; разветвленная система специнформации; специальная телефенная сеть; специальные детские учреждения, спецшколы и интернаты; специальные высшие учебные заведения и аспирантура; специальные клубы, где показывают особые кинофильмы; специальные залы ожидания на вокзалах и в аэропортах и даже специальное кладбище. Очень, очень подробно об истоках этого строя писали Восленский в Номенклатуре и Семёнов в исследовании Политаризм, а в качестве краткой вводной стоит глянуть статью Пророчество Троцкого.

То, что мы сейчас вокруг себя видим не вчера и не позавчера началось. Такой пиздец надо выращивать как английскую лужайку — веками…

Социализма у нас в народе нет, и потому, что если он и есть, то среди маленькой, оторванной от народа кучки интеллигентов, беспочвенных и духовно нездоровых. Я не сомневаюсь, как и не сомневался раньше, что всякие социалистические эксперименты, раз у нас правительство было бы социалистическое, повели бы немедленно к тому, что вся страна в 6 недель стала бы добычей всепожирающего молоха-большевизма. Большевизм, уничтоживши всякую культуру, првратил бы нашу чудную страну в высохшую равнину, где со временем уселся бы капитализм, но какой!… Не тот слабый, мягкотелый, который тлел у нас до сих пор, а всесильный Бог, в ногах которого будет валяться и пресмыкаться тот же народ.

Павло Скоропадський, Спогади, с. 146